Quizzing the Anonymous

Когда я попал в 7-й класс 57-й школы, я не знал никого из моих будущих одноклассников. Треть из них были давними знакомцами: они вместе ходили на кружки, в походы и т. п. Нас дразнили пятидесятисемитами - и верно: в моем классе (который даже по меркам 57-й школы зашкаливал) евреев было большинство, настоящий кагал. Там-то я узнал про себя неожиданный факт.

***

Мои одноклассники с гордостью рассказывали про мудрецов - знатоков Талмуда и Торы - основателей их рода. Как бы впоследствии не куролесили их потомки, какие бы фортеля не выписывали на просторах 1/6-й суши, к середине 1970-х этот здоровый корень производил бутон в виде зарождающихся математических способностей у праправнуков. Все это рассказывалось полушепотом, когда мы говорили по душам. Практически никто ничего не знал уже про бабушек-дедушек; семейные предания хранились лишь про полузабытых раввинов из колоритных мест, генетически передающих потомкам экстраординарные умственные способности.

Все это было очень странно. Ни в одной ветви моей семьи раввинов не водилось впомине. У всех они были, а у меня не было. Как такое могло быть? Если математические способности происходят от раввинов, а у меня в роду их нету...

Мои занятия наткнулись на непреодолимое затруднение.

***

Я спросил отца, правда ли, что у нас не было предков-раввинов. Папа уловил мою растерянность и стал расспрашивать. Когда я раскололся, он долго смеялся, а потом дал мне послушать песенку про Кетцеле. Отец явно не верил россказням про знаменитых предков.

Мне же повествования представлялись правдоподобными. Из рассказов Шолом Алейхема получалось, что чем беднее раввин, тем больше у него красавиц-дочерей, которым срочно надо замуж. Жениться на дочке раввина было почетно, в девках они долго не задерживались. Допустим, в каждом местечке по раввину-другому, да помножить на семь дочерей, да многократное повторение за 200 лет, и оп-ля: у каждого одноклассника должен был быть знаменитый раввин в родне, о котором сохраняются семейные предания. Напротив, не иметь такого предка представлялось неправдоподобным.

Я изложил мою вероятностную теорию отцу, и тот пошел на попятный: в бабушкиной линии раввинов не было с первой трети 19-го века, но далее семейные хроники обрываются; что было дальше, никто не знает. Может, там сплошные раввины, но доказать невозможно. Что до дедушкиной линии, то сама фамилия подразумевает бедняка-ремесленника, и он не думает, чтоб там водились раввины, никто ему о них не докладывал.

- Придется тебе как-нибудь обойтись без генетической помощи, - заключил отец. Иногда он был суров, что твой Александр Македонский.

***

У меня сохранилась стопка писем прадедушки, каждое из которых кончалось горячим призывом к моей бабушке назвать будущего внука Юлием. Прадедушкиного дедушку и отца моей парабабушки звали одинаково: Иуда-Лейб, - и они хотели, чтоб папу назвали в память этих двух тезок. Взятая измором бабушка уже согласилась, но вмешалось Провидение: папа родился 23 февраля 1936-го года в день Красной армии. В роддоме все по такому случаю называли мальчиков героическими именами, и сметливый дедушка воспользовался моментом, чтобы отговорить бабушку: дескать, все будут думать, что Юлием папу назвали в честь Иуды Маккавея или там Цезаря, а вовсе не Иуд-Лейбов. Тогда бабушка решила назвать младенца Виктором в честь побед Красной армии. Тут уже не выдержал дедушка. Порешили они после долгих споров на Александре, т.к. других героических полководцев с еврейским именем не нашлось (Александр Македонский прописан в мидраше
http://www.jewishencyclopedia.com/articles/1120-alexander-the-great)
Бабушке компромиссное героическое имя так и не понравилось, и отца она звала исключительно Шуриком.

***

Уже мой прапрадедушка был реформистом. Его семья жила в Курляндии, и дома говорили по-немецки. Прапрабабушка родом из Вилковышек (теперь это Литва), семья занимались торговлей, потом они переехали в Ковно, когда она еще была девочкой. Бабушка и ее брат родились в Двинске. У прадедушки было право на жительство в Петербурге. Во время первой мировой войны он получил статус беженца (Двинск был на границе оккупации), хотя переехал он в Питер задолго до войны. Все родственники остались в самоопределившейся Прибалтике; никто из них не пережил вторую мировую. От огромной семьи осталась тоненькая веточка, по воле случая закинутая в революционную Россию.

***

До 57-ой школы мне как-то не приходило в голову, что практически все московские евреи были родом из Южной России. Три-четыре поколения назад их предки жили в местечках и, скорее всего, были хасидами, которых мои предки-литваки за евреев едва держали - надо отметить, что взаимно.

В Литве почти не было погромов (в больших городах - совсем). Диалектика погромов была такова, что страдания предков оборачивались благословением для потомков: оттуда, где громили, массово эмигрировали в Америку, и потому спаслись от уничтожения. Другие, частью переехав за черту оседлости после революции, спаслись в России (это и было большинство знакомых московских евреев). Из Литвы же ехали мало, и потому почти все евреи погибли в 40-х годах. Оттого у моих друзей в изобилии водились раввины, цадики и комиссары, а у меня - нет: они были родом из южнорусских семей.

***

Родители наивно радовались, что я попал в "жидовник", где смогу сблизиться с другими еврейскими детьми, но именно там я ощутил разницу, которая до того от меня ускользала. Московское еврейство образца 70-х годов держалось на общности судеб; остальное было размолото до крошек. Я не чувствовал вполне этой общности. Я осознал, что еврейство на такой основе меня не устраивает. Если б не 57-я школа, это осознание пришло бы ко мне значительно позже.

В ранних 80-х у отца был аспирант, Саша Р-в.

Саша был любимым папиным учеником; отец обнаружил в нем талант и спешил научить всем своим трюкам и хитростям. Носился он с ним как с малым дитятей и любил Сашу взыскующей и неистовой любовью: возился с ним, бранился с ним, гордился его успехами, печалился его неудачам. Ночами вместе корпели они над пухлой Сашиной диссертацией - и она вышла образцовым совершенством. Отец сиял на защите, и все только цокали языками: средь груд камней нашел отец алмаз и отполировал его в брильянт чистейшей воды.

Сразу после этого новоиспеченный кандидат химических наук перешел работать в ящик, где под руководством ** тов. акад. Овчинникова создавалось советское биологическое оружие. Отец проклял бывшего аспиранта всеми библейскими проклятиями и вычеркнул его из списка живущих. Наверно, лет десять после этого у него не было аспирантов; он смотреть на них не мог.

***

Саша был редкий экземпляр даже по тем временам, но многие мои московские знакомцы так или иначе были как-то вовлечены в оборонку. С какою целью советское государство терпело гнойный нарыв науки всем было известно.

***

Я работаю в национальной лаборатории. В 1998-м году Индия и Пакистан одновременно испытали бомбы, нарушив соглашения о нераспространении ядерного оружия. В течении двух недель всем нашим студентам-постдокам из этих двух стран отказали во въездных визах. Это распространялось и на тех, кто гостил дома или обновлял визу, точно как сейчас. Рапространялoсь на тех, кому делали и только сделали рабочую визу. Находящимся в Америке прервали контракт и сообщили в INS: они стали нарушителями визового режима. Нам запретили нанимать индусов и пакистанцев (неграждан) на работу. Это продолжалось 2-3 года; может, дольше (я не помню, давно дело было). Иранских студентов нам запретили брать с 2012-го года; с ними проделали ту же операцию.

***

Мало радости узнать, что твой бывший студент участвовал в ядерной или ракетной программе своей страны. Один из индусов начала 90-х таки оказался в рядах кователей.

Не могу сказать, что переживаю из-за отсутствия иранских постдоков вокруг меня, учитывая, что от них ожидается по возвращению в родные места и куда нацелены плоды трудов. Одного Саши Р-ва с моей семьи хватит.

***

Тогда у нас было много индусов, как теперь китайцев. Почему-то это идет волнами. Недавно налетела и вот уже почти схлынула волна турок; я помню волны венгров и марроканцев; тогда это были индусы, и госдеповская инициатива привела к тому, что лаборатория обезлюдела.

Постдок, который стал кователем, плохо сохранился в моей памяти; не помню о нем почти ничего, кроме того, что был туповат. Но в том же году у нас появилась девушка, которую я отлично запомнил: у нее был баскетбольный рост - за 6 футов. Как она мне доверительно объяснила, такой рост не соответствует индийскому стандарту красоты; несчастные родители совершенно отчаялись выдать ее замуж. Девушка грустнела, худела, и от того казалась еще выше. С горя она выучилась химии, но разве может та заменить любовь?

Родительское сердце не камень, и на семейном совете решено было послать девицу в Америку. Родня рассудила, что американские индусы к дылдам привычные; чай, найдется жених из хорошей семьи. Каждые две недели она летала на какие-то всеамериканские смотрины для браминов из хороших домов. По ее рассказам, местные брамины оказались привередливее индийских. Накатавшись без успеха, она поехала домой доложить отцу-матери о кризисе, когда произошла вся эта катавасия с Госдепом. Надежды найти дылдолюбивого мужа пошли прахом; она не могла поверить своему горю и все ходила в консулат, где ее, как водится, потчевали уклончивыми разговорами. Там - в очереди из невозвращенцев - она познакомилась с юношей из хорошей семьи (из каких-то деревенских браминов). Юноша был запредельного роста; великанша ему была по плечо, и между ними вспыхнуло горячее чувство.

Мне прислали свадебную фотографию, где молодые скалою возвышались над морем родни, больше похожие на арийских богов, нежели людей.

** Подсказали верное слово: кураторством

Кажется, ожидали увидеть резкое уменьшение вероятности отсидки по мере роста благополучия. Ожидания не оправдались, значит что-то не в порядке с методикой.

Положим, ожидания бы оправдались. Что это, собственно, означает?

Когда утверждают, что "чем беднее семья, тем выше вероятность, что в ней вырастет уголовник", явно или неявно подразумевается, что бедность - причина криминала. Однако, то же самое утверждение можно интерпретировать противоположным образом: "семьи, в которых растут уголовники с бOльшeй вероятностью окажутся бедными". В одной интерпретации появление уголовников вызвано бедностью, в другой - это проблема семей, которая проявляется двояко: (а) через бедность и (б) появление уголовников. Бедность - индикатор проблемы; насколько он хорош, зависит от ситуации.

Проверить это можно, скажем, так: за 10-15 лет некоторые из богатых семей могут обеднеть, а из бедных - разбогатеть. Положим, два ребенка родились в семье до и после изменения статуса. Отберем такие семьи и посмотрим на вероятности для обоих детей.

Такое исследование было проделано в Швеции; никакой разницы между вероятностью сесть в тюрьму для этих двух детей не обнаружили.

http://bjp.rcpsych.org/content/early/2014/08/14/bjp.bp.113.136200.full-text.pdf
http://ije.oxfordjournals.org/content/42/4/1057.full.pdf
http://www.economist.com/news/science-and-technology/21613303-disturbing-study-link-between-incomes-and-criminal-behaviour-have-and

Я провел босоногое детство в советской многоэтажке на зарплату двух м. н. с. По американским понятиям - в нищете. Если бы исследование преступность/доход проводилось по дому 3 корпус 3, результаты были бы "удивительные": несмотря на незначительную разницу в (безобразно низких) доходах, в одной части дома (где жили рабочие с завода) каждый 10-й шел в колонию, а в другой (где жили остальные) - почти никого. И там и там были семьи побогаче и победнее. Если это и имело какое-то значение, то самое малое. Через дорогу находилось село Тропарево, где жили совхозники. Их доходы были существенно ниже, чем у заводских, но в колонию почти никто из них не попадал.

То, что преступность оказалась мало связана с доходами семей, говорит только о том, что доход в целом перестал быть верным индикатором более глубоких проблем. На первый план выступило другое, что померять не так просто.

Прочитал на днях: посчитали вероятность для юноши-американца (черного, белого и латинос) оказаться хоть раз в тюрьме за время жизни как функцию благосостояния семьи, где они выросли (net worth, по переписи 1985-го года и криминальным данным за 27 лет для мужчин, родившихся в 1979-м году). За эти тридцать лет вероятность заключения, кстати, выросла в 4 раза.


Tabulations—27-year (maximum data) percentage likelihood of incarceration based on 1985 wealth (incarcerated 1986–2012)—males (Table 6 in the article, p. 113)
https://www.washingtonpost.com/news/wonk/wp/2016/03/23/poor-white-kids-are-less-likely-to-go-to-prison-than-rich-black-kids/

Процентили там не общие для всех, а отдельные для каждой расовой категории (это существенно из-за большой разницы доходов). Удивили несколько моментов.

Наиболее высокая вероятность посадки не у самой бедноты, а во 2-м или 3-м процентиле. По-видимому, в первом процентиле полные доходяги. "Честная бедность" - не выдумка поэта; в 1-м процентиле люди "честнее".

Если отбросить этот 2-й/3-й "криминальный процентиль", то, в общем, нет явной зависимости от уровня доходов. Для латинос видна тенденция для верхних процентилей; для других и того нет. То, что в тюрьму попадают "от бедности", из данных не следует. Скажем, для латинос, переход из 3-го в 4-й процентиль удваивает вероятность посадки. Для белых - из 4-го в 5-й и из 9-го в 10-й. Для самых благополучных белых вероятность оказаться в тюрьме та же, что у "честных бедняков". Хороши детишки, ничего не скажешь...

Для черных юношей не видно, что повышение уровня жизни в верхней половине доходов имеет хоть какое-то значение. Кроме семей в самой высшей категории доходов и самых неблагополучных двух процентилей вероятность сесть в тюрьму составляет порядка 10% независимо от дохода, что в два раза (!) выше такой вероятности для самых неблагополучных белых семей. Это, кстати, согласуется, с моими наблюдениями (посадка - повальное явление, а не проблема гетто). Невооруженным глазом видно, что проблема не в доходах (а, скорее, в том, что удержаться от соблазна нет возможности).

Более всего поразило вот что:
...To the best of my knowledge, this is the first study to look at the impact of prior wealth on the odds of incarceration and to demonstrate that wealth does not provide the same degree of insulation from imprisonment for black and Hispanic males as it does for white males.
https://www.springer.com/gp/about-springer/media/springer-select/wealth-doesn-t-protect-u-s--blacks-from-greater-chance-of-incarceration/7820280

Первое такое исследование! А разговоров...

Допустим, что средневековые математики (как отец Лилавати) учили математике только тех дочек, которые не выходили замуж. Между Гипатией и Лилавати всезнающая википедия дает список из 118 математиков.
http://en.wikipedia.org/wiki/Category:Medieval_mathematicians
Полагая, что каждый из них имел по 2 дочки, 50% вероятность того, что все дочки вышли замуж соответствует вероятности 1/350 для дочки математика никогда не выйти замуж. В 1996-м году в Америке вероятность для женщины 60 лет хоть один раз быть замужем была 96%
http://www.census.gov/prod/2002pubs/p70-80.pdf
а вероятность не выйти замуж в будущем, находясь в 15-летнем возрасте, оценивалась в 1/9.

Даже если в мрачное средневековье эта вероятность была выше (что не факт, учитывая меньшую продолжительность жизни), то вряд ли в 40 раз. Получается, что либо

(1) для дочек математиков вероятность не выйти замуж существенно ниже, чем в среднем
(2) малое количество дочек-математиков в Средние века - статистическая аномалия
(3) только малая часть из тех дочек, которых не удалось выдать замуж, оказались обучаемы математике

Последнее кажется сомнительным, т.к. большинство из этих средневековых математиков лишь комментировали предыдущих (та же Гипатия писала лишь комментарии), что не требовало больших способностей. Второе тоже сомнительно, учитывая продолжительность испытания (10 веков во множестве культур). Далее, я знаю немало математиков, и ни у одного из них нет дочерей старше 40 лет, которые никогда не были замужем, что склоняет меня в пользу (1).

Мне везет с соавторами:

Один был хунвейбином и выбивал продовольствие из крестьян; другой маршировал в штутгартском гитлерюгенде.

Третий, Х., родился в обыкновенной фашистской семье.

Это так Х. про себя говорил, но он лукавил. Семья была аристократическая (восходящая к Римской империи времени упадка) и военная. Один предок так отличился, что командовал всем флотом Королевства Обеих Сицилий. Eго флоту представился один-единственный случай сразиться с врагом: Гарибальди. Адмирал вывел флотилию, но по-размышлению решил не воевать, а перейти на сторону противника (каковая стратегия составляет вершину итальянского военного искусства).

Искусство-искусством, но надо и совесть иметь. Дела семьи пошли вразнос. Cын дослужился лишь до полковника, внук - до интенданта, а правнук (отец моего знакомого) вовсе остался карабинером. Вот он-то (папаша) и был фашистом. X. же по малолетству даже не стал балиллой-пионером; его фашистское прошлое состояло в членстве в октябрятской звездочке, она же лига выкормленных волчицею (Figli della Lupa).

Род так обеднел, что у отца всего-то и было ценногo, что коллекция булатных клинков, собранная в Эфиопии, многотомное собрание законов Италии и породистая лошадь. Так он служил близ Неаполя, а тут уже американцы в Сицилии. Ехал по делам, а на пути - парашютный десант. Вспомнил он прадедову науку, и по-размышлению спрятал их в пещере. Приезжает домой, а там уже немцы шуруют по деревне, ищут американцев. Сразу его схватили. Он ни жив ни мертв: американец-десантник сунул ему пачку сигарет, вот она в кармане. Найдут - убьют. Но немцы оказались стеснительные: все же член фашистской партии с 1925-го года. Обыскивать не стали. Он им: дорогие камрады, ничего не знаю.

Ладно, говорят камрады, по-хорошему поговорим. Застрелили лошадь. Переломали клинки. Истоптали и облили красными чернилами свод законов. Тут отец вспылил и высказался в том духе, что камрады с камрадами так не поступают. Тогда, - говорят камрады, - поговорим по-плохому; садись в воронок. Пока ехали, папаша проковырял в кармане дырку, разломал папиросы, и табак и бумажки через дырку высыпал. Ничего на нем заплечных дел камрады не нашли. Вломили ему хорошо, но отпустили с фашистским приветом. А через две недели вошли американцы, а среди них десантники, встретили его, как родного. По прошествии времени, папаша стал знаменитым на всю округу партизаном, потерявшим в бою коня, сломавшим меч, и пролившим кровь над сводом итальянских законов, но не выдавшим тайну. Разубеждать соотечественников, наконец-то простившим семье вероломство адмирала, он считал излишним.

Дедушка же Х. был в 30-х годах кватермейстером всей итальянской армии. Снабжение войска продовольствием было предметом его неусыпных забот. Он привлек лучшие умы страны, и те разработали новый рецепт супа - минестроне для армии. Благодарные подчиненные предложили назвать чудо-консервы Минестроне Х., с чем дедушка скромно согласился. Италия произвела несметное количество Минестроне Х. Годами миллионы разбросанных по свету солдат-итальянцев день за днем поглощали Минестроне Х. Оказалось, однако, что даже лучшие умы не справились с поставленной Дуче задачей: Министроне Х. не выдерживал эфиопской жары, протухал и взрывался. Муссолини разжаловал дедушку, обвинив того в срыве африканской кампании. Но на других фронтах Минестроне Х. себя оправдал.

В 50-х годах, когда мой знакомый подрос, не было сомнений, что его ждала армейская карьера - идти по стопам предков. В армии, ему, однако, пришлось туго. Невозможно было прорявкать свою редкую фамилию без того, чтобы офицер немедленно не спросил его, не приходится ли он родственником изобретателю Минестроне Х. Запираться было бессмысленно. Дальнейшее было непредсказуемо, ибо о вкусах не спорят.

Одни хлопали его по плечу и покровительствовали. Другие отправляли Х. в караул вне очереди. Главный же командир, седеющий красавец - ветеран эфиопских сражений, лично не раз испытавший жесточайший понос, отведав дедушкины консервы, с гадкой улыбкою предупреждал юного Х., что он скорее съест бочку Минестроне Х., чем пошлет того в офицерскую школу.

После двух лет мучения Х. понял, что военная карьера ему заказана. Он поступил в университет, где выучился на химика. Но и среди химиков оказалось немало едоков Минестроне Х., и в конце-концов Х. решил, что лучше ему переехать в Америку.

Он приехал в Чикаго по приглашению ветерана-десантника, давшего пачку папирос партизану-отцу.